Мои ранние влияния? Beatles были первыми, у кого я учился писать и играть разные последовательности аккордов и подобные штуки. Это были 1966 и 1967 годы, когда Джимми Хендрикс, Джеф Бэк и им подобные гитаристы создавали свою марку, свой почерк, и это интриговало, и вот почему я захотел по-настоящему играть на гитаре. Сначала то я хотел просто сочинять песни.
Мои нынешние влияния не связаны с миром гитаристом. Просто есть интересные композиции, которые я открываю для себя и которые по-настоящему заставляют мои уши оживиться. Думаю, есть определённый момент в жизни, когда человек наиболее открыт для влияния, и в моём случае это был момент, когда я только начинал играть на гитаре. Сейчас я переиграл уже с множеством гитаристов, которыми я восхищаюсь. И это здорово – послушать игру замечательного гитариста. Но это не оказывает на меня такого влияния, как композиции, от которых я получаю удовольствие.
Полагаю, мой любимый гитарист – Джефф Бэк. Никто не играет более лирично, чем он, а мне действительно нравится это в гитаристах. У него есть собственная необычная техника.
Бокс-сет Dust всё не выходит. Никто не может правильно отследить временной порядок. Это похоже на написание биографии. Ведь сет – ретроспектива всей моей соло-карьеры. Чтобы ребята, которые не имеют представления о том, кто я такой, могли купить этот сет и не только услышать раритетные вещи, но также понять музыку, которой я занимаюсь.
Журналисты, которым я раздавал интервью, говорили мне, что the Power to Believe – лучший альбом Crimso со времён Discipline. Если вам понравился EP, то вам должен понравиться и альбом, поскольку на нём мы представили большие композиции, над которыми мы работали два с половиной года. Мы с Робертом набросали эти композиции ещё два с половиной года назад. А потом играли их на репетициях и выступлениях. По большей части они игрались в инструментальных версиях.
Вы знаете, что на написание стихов меня вдохновляет музыка. Почему для написания лирики требуется столько времени и почему она является последним ингредиентом? Потому что я слушаю композицию снова и снова и снова, пока что-нибудь не появится во мне. Мне нравится думать, что музыка говорит мне, о чём она хочет сообщить. В конечном счёт во мне возникает ключевая фраза, или название, или, в конечном счёте, эмоциональный взгляд или мысль, и я возьмусь за эту нить и начну распутывать клубок.
Я всегда любил эпические композиции вроде Larks Tongue’s in Aspic Part IV и The ConstruKction of Light. Я предпочитаю более сложные композиции. Это вызов для меня как вокалиста и музыканта, и мне нравится проработать их так, чтобы я мог играть гитарные партии не глядя на гитару. Чтобы они становились второй натурой. И вы сможете сконцентрироваться на правильном исполнении, глядеть на аудиторию и пытаться наладить контакт. Я всегда считал частью своей роли в Crimso быть дружественным посредником между монструозной, страшной группой и слушателями. Я протягиваю руку слушателям и говорю – всё в порядке, идите сюда и вам понравится.
Когда я одновременно играю и пою, это напоминает работу джазового пианиста, который выводит басовую линию левой рукой и солирует правой. Вам необходимо разделить своё внимание. Для меня лучший вариант – отработать гитарные партии таким образом, чтобы при исполнении не задумываться о них. А после я концентрируюсь на пении.
Влияния на меня как вокалиста? Их было множество. Я люблю человеческий голос. В настоящий момент я слушаю так часто, как могу, индийских певцов. Всю эту поп-музыку, что идёт из Индии. Я люблю бенды, который они используют, эти уходы и возвращения. Но в общем певцы, которые мне нравятся, либо имеют свой собственный характер, либо множество возможностей, либо то и другое сразу. Леннон и МакКартни. Всегда любил Роя Орбисона – этот ошеломляющий звук его голоса, эта эмоциональность. Я люблю даже более традиционных певцов вроде Фрэнка Синатры и Тони Беннетта. Люблю также певцов, у которых нет выдающихся способностей, но есть бездна характера, как, например, у Боба Дилана. Женские голоса – Бьорк, Фьона Эплл, Тори Амос. В детстве мне нравился парень из Zombies. Был Хендрикс, которого превозносят за игру на гитаре, но у которого был по-настоящему интересный голос, голос блюзмена. Есть люди вроде Тома Вэйтса. Даже Фрэнка Заппы. Он певец уникального характера. Должен упомянуть и Дэвида Боуи, он вдохновлял многих вокалистов.
На Bears я смотрю как на группу, которая действительно радует и забавляет меня, с которой я могу поиграть замечательные песни. Я люблю других музыкантов. Они мои старые друзья. Есть определённая химия, музыкальная и иная, что существовала между нами ещё с семидесятых, когда мы встретили друг друга, и думаю, у других участников Bears такое же отношение к музыке. Это замечательная группа, это весёлая группа. Наши живые выступления захватывающи, но это всё же не группа, которая может существовать по-настоящему долго. Только всплесками.
Грустно это говорить, но прогрессив представляется мне чем-то устаревшим. Я представляю себе ранних Crimso, ранних Yes, ранних Genesis, Emerson, Lake and Palmer. Я знаю, что жанр ещё жив и продолжается группами вроде Dream Theatre и Marillion, но я не столь хорошо знаю их музыку. В тот момент, когда прогрессив был только изобретён, я был большим поклонником всего этого. У меня побывали все эти записи. Моей любимой среди всех этих групп была группа King Crimson. Я считал, что у них есть уникальная энергия. У других групп были те же сложные построения, но у Crimso была тёмная энергия, которую те, кто помладше, могут сравнить с энергией групп вроде Nine Inch Nails. А что такое прогрессив сегодня? Я не могу сказать. Люди спрашивают меня, принадлежит ли современный Crimso к группам прогрессив-рока, и я отвечаю, что это неподходящий термин. Прогрессив более эпичен. Долгие композиции со множеством поворотов и всяких штук. Конечно, Crimso делает кое-что из этого, но, полагаю, с момента, когда я вступил в группу в 1981, состав, технологии, а потому и акценты группы изменились. Мы во многом идём к world music, к африканским ритмам и ко многим иным вещам, которые не являются частью прогрессив-рока.
Как бы вы ни называли музыку, я хочу только услышать в ней нечто уникальное и захватывающее. Не важно, как вы назовёте её. Мне нравится музыка семидесятых, но я живу не там. Я большой фанат Beatles, но я бы не хотел, чтобы кто-нибудь сегодня играл как Beatles. Думаю, будь они все живы и соберись они вместе сегодня, они бы тоже не играли как Beatles. Всему своё время. Как, например, Discipline отличается от всего, что мы сделали с тех пор – это была запись своего времени. Это был момент, когда наши мысли, наш дух и наша музыка соединились определённым образом, и попытайся мы снова сделать ту же запись с тем же составом, уверен, это была бы совсем не та запись.
Журналисты говорили мне, что Crimso – единственная группа семидесятых, которая действительно прогрессирует. Думаю, они отмечают тот факт, что мы в Crimso отказываемся делать одни и те же вещи. Основание музыки Crimso для меня заключается в том, что вы всё время переизобретаете её. Существуют нити, неотъемлемо присущие ей, ведь у нас есть определённые предпочтения, которые остаются во всех наших записях. Но, полагаю, в том и состоит вызов, что мы всегда брали эти предпочтения и переизобретали их.
Говорите, новая музыка по-настоящему кайфова и не столь технична, как the ConstruKction of Light? Я согласен. Тут две причины. Во-первых, когда мы с Робертом писали материал, мы принимали во внимания изменения в составе группы. Некоторое время мы играли с Пэтом и Треем как с ритм-секцией Crimso и пришли к выводу, что они ритм-секция рок-группы. Ну, например, если сравнивать Пэта и Билла, то Билл в Crimso был всем КРОМЕ бита, лишь слегка касался этой темы, тогда как Пэт играет бит много чаще, он танцует ОТ бита, у него тяжёлый удар, он рокер. Мы с Робертом поняли это и начали писать материал, основанный на простых гитарных риффах. Во-вторых, здесь сыграл роль тот факт, что ныне Трей и Пэт освоились со своими новыми ролями в группе. Заполнить области, которые прежде занимали Тони и Билл, непросто, но, думаю, в конечном счёте они нашли себя.
Ритм-секция изменилась. Был идея перетрясти всю группу, поскольку шесть участников – это слишком хорошо. Музыкантом приходилось идти на компромиссы между собой. Раньше или позже им приходилось играть меньше, чем им хотелось. С точки зрения логики это кошмарно. Было сложно и собрать этих шестерых вместе. Дорого путешествовать вместе и так далее. Квартет всегда был моим любимым форматом Crimso. В квартете у каждого ясная роль и чёткая ответственность. В этом контексте вы должны работать больше. Так что форма квартета даёт нам возможность более лёгкого продвижения вперёд.
Музыкальные пути Роберта и Билла разошлись за долгое время до того, как Билл ушёл из группы. Билл сместил акценты на джаз, тогда как Роберт стремился переизобрести Crimso.
Crimso – как раз из тех групп, с которой я не хотел бы работать постоянно. Да и никто из участников этого бы не хотел. Все мы взрослые, все мы цивилизованные люди – у нас нет ссор и громких споров – но всё же в процессе создания этих монстров возникает очень много противоречий. Хотя, если что, мы с Робертом просто боремся на руках. Я побеждаю!
Я и вправду раскрасил три своих Стратокастера. Я хотел изменить их внешний вид, но я не хотел покупать новые гитары. У меня было несколько идей, и я понемногу работал над ними. Это было забавно. А потом я начал красить и холсты своими акриловыми красками, в первый раз в жизни, так что теперь я художник.
В интернете множество проблем с интеллектуальной собственностью. Что бы там ни думали люди, то, что мы делаем, требует денег, и мы не столь богаты, и нам нужна помощь людей, покупающих записи, билеты, футболки. Если люди берут это всё бесплатно, мы вылетаем в трубу. Но в конечном счёте интернет поощряет обмен информацией. И вы можете куда больше узнать о музыкантах, и я считаю, что нет ничего предосудительного в том, чтобы люди посмотрели какую-нибудь информацию обо мне и под впечатлением от всего этого купили мою запись. Порой я выкладываю бесплатные композиции на свой сайт, чтобы люди продолжали приходить ко мне и интересоваться моими делами. Интернет даёт множество возможностей. Люди могут получить записи, которые некогда выходили, например, исключительно в Японии.
Что я могу посоветовать молодой группе? Думаю, значимую группу от остальных групп отличает способность играть вживую. Технические новинки дают вам возможность достать всё что угодно, но живые концерты всё же придётся смотреть вживую. Вы можете скачивать альбомы и копировать их, бесплатно качать музыку, но вы никогда не узнаете группу, пока не увидите её живьём. Молодой группе стоит начать с собственно игры, она должна показать себя, ведь слова распространятся. Например, я никогда не слышал о группе Drums & Tuba, пока они не приехали в Нэшвилл. Там я услышал, как они играют. Сейчас мне продолжает нравиться эта группа, я ищу их записи. Впрочем, если вы собираетесь в мэйнстрим, можно всего этого и не делать. Если кто-нибудь хочет быть следующим Джастином, как там его по фамилии [Тимберлэйк], то тут у меня нет советов. Это связано с деньгами и модой, и не имеет почти ничего общего с музыкой. Я всю жизнь был в схватке с модой. Это было непросто, и хотя было множество замечательных моментов, хотя я играл с множеством замечательных музыкантов, это было непросто, потому что в этих местах деньги не крутятся. Давайте смотреть правде в глаза – так, вероятно, и должно быть. Но есть хорошие новости, я чувствую, что люди наконец наелись всего этого дерьма, огляделись вокруг и сказали – хотим слушать интересную музыку. Интернет помогает им в поисках. Думаю, происходит тихая революция. Интересная музыка, музыка, которую вы будете слушать, а не просто танцевать под неё, становится модной.
Я как-то пил чай с Полом МакКартни. 45 минут в 1990. Пол, Дэвид Боуи и я. Было так приятно говорить с ним. Он точно такой, каким я его себе представлял – обаятельный, весёлый, забавный. Это памятный день.
Я люблю работы Джорджа Харриссона. Скажу честно, иногда его материал замечателен, иногда нет, но уж если он замечателен, то СТОЛЬ замечателен! Кроме всего прочего, Джордж повернул нас к индийской музыке.
Я люблю выступать, и считаю это важной частью того, что я делаю. Но моё любимое занятие – работать в студии, потому что это по-настоящему творческий процесс. Когда вы выступаете, вы тоже творите, однако вы также пытаетесь воспроизвести вещи, которые вы уже делали. Я люблю работать в студии, где перед вами чистый лист, а под рукой свежая палитра.