Почему, после всех этих лет, в которые я таскал свои барабаны по всему миру, я всё ещё остаюсь музыкантом? Потому что я всё ещё не могу играть как надо. Когда стану чуть получше, остановлюсь. Это работа в практике. Каждый день становишься лучше. Лучшая моя запись? Последняя. Лучшее выступление? Наверное, последнее.
На самом деле, Earthworks – пусть маленькое, но наслаждение. Вроде как иметь роскошную спортивную машину или что-то вроде этого. Это фантастично, когда у вас есть ребята такого уровня, играющие оригинальную музыку. Знаете, как непросто это сейчас в Америке? Понимаете, оригинальная музыка. Не обязательно предназначенная для шумных аплодисментов публики. Она создана для музыкантов, которым нравится это играть, и я хочу писать такую музыку.
Помимо этого, это функционирующая, работающая джазовая группа, которая способна с прибылью играть в Штатах, по всему миру, и без поддержки. Мы многое сделали. Двойной CD Footloose and Fancy Free, DVD… мы хорошо задокументированы. Мы в деле, и мы задокументированы. Вы разговариваете со счастливым человеком. Не столь уж многого мне ещё нужно.
В группе новый парень, Тим Гарланд. В штатах он довольно хорошо известен, так как играл в группе Чика Кореа, но о нём в Англии и до этого говорили только хорошее. Он тоже пишет для группы. Сегодня вечером мы сыграем две или три его композиции. Так что мне не нужно заниматься сразу всем, я счастлив был бы работать именно так, но в сутках слишком мало часов. Это сумасшествие, делать всю клятую штуку в одиночку. Так что Тим очень здорово помогает. Ему нет и тридцати, у него есть собственный биг-бэнд в Англии под названием Dean Street Underground Orchestra. Он играет в замечательном трио вместе с Джефом Кизером и Джо Лоуком, фортепиано и виброфон соответственно. Он состоявшийся композитор и у него был маленький концерт в Северном Королевском Музыкальном Колледже. Так что этот парень знает своё дело. И его мало волнует, играл ли я на Close to the Edge или нет, и это здорово. [улыбается] Никто об этом не знает, мы стараемся держать это в секрете. Ещё он играет на басовом кларнете. Прекрасный звук… аполитичный. В том смысле, что когда вы играете на этом инструменте, то не можете определить, что именно имеете на выходе. Слушатели в сомнениях: «Это классика или всё же джаз?»
Да, я очень редко оглядываюсь назад. Я не хочу играть то же по новой, перестраивать, обновлять. Некоторые ребята сделали на этом карьеру. «Есть хит, давайте продолжим его играть». Даже если у них совсем другая группа, они будут играть его и дальше. Но я к таким не отношусь. Джаз – совсем другая штука, и я от этого почти сразу устаю.
Знаете, серьёзные критики начали говорить о нас хорошие вещи. Это очень ободряет. Теперь о нас наконец думают как о добросовестной американской группе. Нужно много времени, чтобы изменить отношение. Если вы убедили американцев в том, что вы хороший роковский барабанщик, то потребуется ещё столько же времени, чтобы убедить их в том, что в действительности вы джазовый барабанщик. Понимаете, о чём я? Надо сказать, что джазисты – народ вообще-то весьма подозрительный.
Многие не знакомы с тем фактом, что я вырос на джазе. Когда я был ребёнком, по субботам по телевизору показывали джазовые шоу. Это было здорово. Я повидал всех замечательных, по большей части чёрных, американских джазовых музыкантов, когда мне было шестнадцать. Так что я начал с джаза а потом мне понравились все эти ребята, в поздних шестидесятых я полюбил эти фантастические роковские штука, тогда это было очень захватывающе. Присутствовала открытость.
Я как-то говорил, что известен прежде всего как «барабанщик, покинувший Yes». Известен за свой уход больше, чем за что-то сделанное. Просто примечательная ирония – наиболее известны моменты, когда музыканты умирают или уходят откуда-либо. Вообще те четыре года были замечательны, но мы вольны двигаться дальше. И в большинстве своём владельцы клубов это приветствуют, потому что многие предприимчивые прог-рокеры перебрались в джаз, а владельцы клубов приметили: «О, появилось много новых лиц, которых я раньше не видел». Это хорошо. Некоторых я потащил за собой, они прошли тот же путь, что и я.
Да, так бывает, что человек, который знает меня по работе с Yes и Crimso, приходит на Earthworks и ему это начинает нравиться. Это правильно. Если они совершенно непредубеждены – и вы слышите: «О, я не знал, что люблю джаз», или «Если это джаз, то он мне вроде нравится», или «Где он нашёл этих ребят, этих музыкантов». Это наилучший вариант для моих шоу, попробовать обойтись без предубеждений. Все участники группы так молоды. Я в том смысле, кто вообще знает, и кого вообще заботит, что такое джаз или рок? Мы хотим только импровизировать, музыканты-индивидуальности слушают музыкантов-индивидуальностей и делают музыку, которая что-то из себя представляет. У меня и сейчас есть несколько идей из Crimsoновских, которые я предлагаю молодым, так что в известной степени присутствует перекрёстное оплодотворение. Беспорядок. Впрочем, и вы и я знаем, что это джазовая группа. Ну да, записывающим компаниям и прессе нужны ярлыки. Я понимаю, им это нужно, я принимаю это. А для вас, надеюсь, что-то значит слово Бруфорд. Если оно для вас что-то значит, то вы, надеюсь, понимаете, за что платите. Понимаете, что услышите что-то, что услышать не ожидаете, что услышите музыкантов, играющих так хорошо и так искренне, как они только могут. Никто не будет спать на ходу, это не звук парней, которые просто зарабатывают на хлеб.
Главенствовать в группе из-за барабанной установки непросто. Я никогда не ставил во главу угла технические способности. И люди знают, что несмотря на то, что группу ведёт барабанщик, группа делает МУЗЫКУ. И если она требует немногого от барабанщика, то это замечательно. Так что я, к счастью, не поймался на крючок: «Во, это будет вещь в стиле Бадди Рича, самые быстрые палочки на всём Западе». Я всегда очень заботливо относился к тому, что больше не нужно развивать. Скажу вам, работа лидера истощает. Вам надо много работать. Я вроде как всем управляю. Это отбирает часы. Два месяца на одномесячную работу. Я не жалуюсь. Не всё в этой работе связано с созданием музыки, но она связана с тем, чтобы донести эту музыку до 300 людей в зале. Есть старая пословица, что наилучший способ возглавления группы – это собирать вместе интересных людей и давать им возможность играть. В музыкальном плане так всё и есть. Другая старая пословица гласит, что надо собрать их всех вместе в одной комнате и потом уйти с дороги. В музыкальном плане, эти ребята сами позаботятся о себе. Мы играли пару композиций Гарланда и Гамильтона, и я поощряю писательство в стиле группы. Примерно как у Дэйва Холланла. Вы слышите мелодию и не знаете, кто её написал, сам Дэйв или кто-то из его команды. Но здесь есть аромат группы, и это прекрасно.
У барабанщиков есть тенденция развивать себя до такой степени, что они такими практически никому не нужны. К счастью, у меня нет ловкости, достаточной, чтобы выдавать 9000 нот в минуту. И никогда это меня не интересовало. Моя функция в том, чтобы играть для других людей. Понимаете, когда продавщица в супер-маркете мне улыбается. Мне это нравится. И не важно, кто вы, джазовый сноб или задвинутый барабанщик, к вам это тоже относится. Да, игра некоторых барабанщиков просто сверхъестественна. Но как она вписывается во всё прочее? Думаю, молодых музыкантов сильно запутали. У вас почему-то должно быть 25 обучающих видеокассет, и работать вы должны по обоим книгам Гэвина Харрисона – ну, вы понимаете, должны знать все барабанные ноты, известные человечеству – а иначе вы не функциональны. По-моему, всё совсем не так мрачно. Можно начать с простого и заставить это работать. Как мы обычно делаем в Earthworks. Иногда это катастрофически простые вещи – и они замечательны. Иногда требуется движение, а иногда – пространство. Я как-то был на концерте Питера Эрскайна в Лондоне. Первые пять минут скорость была средняя – медленные удары по тарелкам. Замечательно сыгранные, но насыщенным барабанным действом не назовёшь. Но когда это всё начало шевелиться, шоу было просто великолепным. Мы начинаем играть музыку совершенно спокойно, чтобы начать двигаться. Мы начинаем медленно, чтобы дать место, от которого двигаться. Эти трюки на сцене работают и в роке, и в джазе.
Хотя у меня и нет докторской степени в области композиции, я прошёл школу, которая дала мне нечто подобное. Взаимный обмен в Earthworks состоит в том, что я получаю молодых ребят, обладающих ловкостью, идеями, энтузиазмом и свежей кровью. А взамен они получают платформу и парня, обладающего знаниями в области драматургии, пониманием того, как должны строится наши двух-часовые концерты. Думаю, поощрять молодых людей, давать им место для работы – замечательная штука, и для них это действительно очень волнительно. Других таких групп не так много, особенно Британских джазовых – мы, возможно, единственные, кто регулярно проделывает туры в США. Вы можете сказать, что это ошибка, что люди покупают билеты на прогрок, но это не так. Сейчас люди знают, что мы – джаз.
Да, теперь то все понимают, что Earthworks – это не хобби. Это работа, это прогресс. Я ненавижу слово ПРОЕКТ, которое вы часто слышите. Я не занимаюсь проектами. Crimso никогда не были проектом, не являются им и Earthworks. Это жизнь. Стиль работы – вкалывать. Слово ПРОЕКТ как-то принижает этот смысл. Я этим живу. Вы слушаете, разговариваете с музыкантами, практикуетесь, репетируете, работаете – занимаетесь этим всё своё время.
Нахожу ли я время для работы над другими вещами, когда занимаюсь Earthworks? Когда вы лидер в группе, кроме всего прочего, перестаёт звонить ваш телефон. Ну, вы же понимаете, вы никогда бы не позвали работать к себе Майлза Дэвиса. Не только потому, что он Майлз, просто что вы можете дать ему поиграть? Не попросит ли он слишком много денег, не захочет ли играть в 15/8, и в конечном счёте он просто слишком занят. А уж если вам удастся его нанять, то сколько народу придёт посмотреть на него, а не на ваш концерт? Так и перестаёт звонить телефон. Это нормально, и я привык к этому.
Музыка должна давать деньги. Если люди хотят услышать её, они за неё заплатят. Не люблю бесплатные концерты. Думаю, люди должны что-то платить и получать всё, за что заплатили. И требовать свои деньги назад, если не получили НЕОЖИДАННЫЕ ЗВУКИ [Sound of Surprise – название альбома Earthworks], или замечательной музыки. А если всё бесплатно, вы думаете: «А, ещё одна группа». Да, это ценно. Это пот и кровь. Но вот что я думаю, когда люди покупают 25-долларовый билет за два часа музыки. Думаю, они платят за тридцать-три года накопленного опыта, доступного вам эти два часа. Исполнители очень ответственны. На сцене не спят. Мы не держим в экипаже пассажиров.