Как собрались вместе все участники проекта B.L.U.E.? Потребовался долгий срок, мы с Биллом Бруфордом, будучи ритм-секцией Crimso, долго держали в голове идею насчёт того, чтобы собраться вместе – мы с ним вдвоём; сделать проект, за который бы отвечали только мы с ним – ведь мы работали вместе с, ох, 1980 года. Сколько это, восемнадцать лет? И, ведь вы смотрели шоу Anderson Bruford Wakeman Howe, мы с ним имели обыкновение играть дуэтом на этом шоу.
Sleepless. Ну, каждый вечер всё выходило по-разному. Экспромт. И не то чтобы я написал эту вещь, я никогда не думал, что вот сейчас мы сыграем Sleepless, просто я имел обыкновение иногда играть фанковыми пальчиками. И это та самая ритмическая вещь, которая впоследствии стала композицией, названной Sleepless.
Так вот, я варил и варил кофе в кофеварке и в конечном итоге у меня появилась записывающая компания, и я просто подошёл к Биллу и сказал – почему бы нам не сделать это. У меня уже появились идеи для начала – название и стиль группы. Вопрос стоял только в выборе ребят. Мы записали альбом с Дэвидом Торном, самым диким гитаристом на свете. Много лет назад мы сделали альбом, названный Cloud About Mercury, который, похоже, стал классикой в своём направлении. Не знаю, как вы называете это направление, но это было довольно далеко от джазовой сферы. И ещё с Крисом Ботти, играющим на трубе, с которым я много работал, включая и работу на его собственных дисках – кул-джаз, который я, в общем-то, не играю. Но когда поиграл с ним, понял, что он может делать и другие вещи, и я знаю, что он не стал бы выдавать что-нибудь, что лежит за пределами того, чем мы являемся. И я видел в нём объединяющую силу, потому что мне нравится его мелодическая направленность. Он действительно много пишет. Он пишет песни для певцов, и его сольники довольно мелодичны. Я подумал, что теперь вам, слушателям, будет легче ухватить суть нашего размытого материала, к созданию и обработке которого мы приступили.
Fin de Siecle. Я написал композицию. Всё под стик. Стик – инструмент с гитарной и басовой частью, так что я играю сразу два противостоящих ритма. Это похоже на рок в стиле Crimso. Не знаю, как бы вы описали это, но это похоже на 5/4 и плюс к тому фузз в гитарной части; и я спросил у Криса – можешь ли ты сделать мелодию для этого? Он сделал простейшую мелодию только лишь из двух нот, но это было замечательно. Так что в центре композиции у меня была маленькая басовая мелодия, и мы решили играть её вместе, и только Биллу в это время надо было остановиться. Билл – совершенно уникальный барабанщик. Он всегда удивляет всех, включая и меня, несмотря на восемнадцать лет совместной работы. Я никогда не знаю, что он собирается сделать. Мы много пересмеиваемся на сцене. Я не знаю, знает ли он сам, что собирается делать. Хороший пример – это первая композиция на альбоме, Cerulean Sea, где я знаю, что Билл играет очень хорошо, но понимаю, что никогда не догадаюсь, что он собирается сделать. Учитывая это, я просто механически наигрываю шестнадцать нот на басу с фанковыми пальчиками на протяжении всей композиции, рядом со мной Дэвид Торн с его облаками и гитарными петлями, и вот я смотрю, что делает Билл. Я знаю, что он не будет играть устойчивый бит, который может сделать любой барабанщик. Даже ожидая чего-нибудь необычного, я был совершенно поражён тем, что он сделал. Это звучит, словно показывая, сколько много всего вы можете сделать даже без басиста. И мне это нравится. В начале он едва играет, но к концу выходит настоящее барабанное соло. До вас доходит это в течение пяти минут, во всяком случае, что касается меня, то во время прослушивания меня всё больше и больше поглощали эти барабаны, пока это не стало всем, что я слышу, потому что другой материал в конце концов оседает в вашей голове и не меняется… Я сделал множество картин к этой песне. Что я делал?.. прослушивал эту композицию, закольцевав её, и делал масляные картины. Конкретно эти картины не попали на обложку альбома. Некоторые из других попали. Но я чувствовал, что это было действительно хорошее настроение. Ей богу, действительно хорошее.
Я участвовал в проектах From the Caves of the Iron Mountain и the Black Light Syndrome. Все эти проекты хорошие и творческие, но пора заняться чем-нибудь ещё. Вот теперь появилась возможность выбраться. Появился шанс сделать CD с Терри Боззио Позвольте рассказать о процессе написания песен в Crimso. Мы должны собраться вместе, все шестеро, и заставить себя делать вещи, которые никогда прежде не делали. Награда велика, но и напряжение велико. Это может быть очень трудно, когда музыка не получается. Можете себе представить материал, который мы отбрасываем – бесплодные эксперименты – не так просто понять, что это не то. Вы не можете сразу, через пять минут, их отбросить. Вы пытаете их неделю, и затем, когда чувствуете, что просто умираете от их исполнения – вот тогда вы говорите: «Ладно, это не работает. Давайте соберёмся через несколько недель или несколько месяцев». Так что мы с Crimso можем делать альбом годами. Мы находимся в периоде засухи, когда мы не чувствуем, что всё, что мы напишем, достаточно особенно для того, чтобы выпустить следующий большой альбом от нас.
Билл и я пишем по-разному. Он сразу пишет композицию целиком. Хороший пример – Original Sin, вторая композиция альбома. Он определил партию трубы и, как мне кажется, выбрал одну из отыгранных мной басовых линий. Но, тем не менее, он предоставил мне эту линию баса. Когда пишу я, я рад, когда ребята самостоятельно делают свои партии. Так что всё что я делаю, то, что я называю сочинительством, так это подаю партию на стике или басе. В случае со стиком, эта партия покрывает всю композицию, так как стик звучит и на верхах, и на низах. Но я пишу, учитывая, что именно нравится другим ребятам, и помня о том, как именно они предпочитают играть. Я дал вам пример первой вещи, Cerulean Sea. Это как раз тот случай, когда своей игрой я обеспечиваю платформу, на которой другие парни могут показать всё лучшее, что у них есть.
Что касается концепции альбома, у меня было очень хорошее представление о том, что я хочу делать. Я немного подустал от студий. Есть кое-что в студийной записи, чего я хотел избежать на моих альбомах. Я сделал хороший задел в этом отношении на первых двух альбомах, особенно на альбоме the Cave. И World Diary тоже был по большей части сочинён на дому у музыкантов и в отелях. Я не много был в студии. Так что в этом случае я имел в виду студийный альбом, записать который можно было бы в Вудстоке, где живу я и где живёт Дэвид Торн, но я хотел чувствовать музыкантов и людей вне студии, чтобы быть уверенным, что мы не находимся в стерилизованном состоянии. Один путь – это взять контроль над числом проб. Просто поменьше числом. Другой путь – это «помотаться по Вудстоку», как это названо в пояснениях к альбому, так на альбоме появились те вещи, которые сделаны в моём гараже с Биллом Бруфордом, барабанящим по остаткам старого пианино. Это как раз та тема, которая появляется на CD между вещами. Кроме того, это петли, записанные в домашней студии Дэвида Торна, и кроме того, я брал свой магнитофон в небольшой ресторан, где группа обедала. Я использовал лишь небольшую часть этого, однако действительно много записывал. Фактически, мы пытались сыграть композицию на наших пивных кружках нашими ложками, имея в виду, что можно вставить небольшой кусочек этого в настоящую композицию в студии.
Позвольте добавить, что в своей жизни я сделал сотни альбомов в студиях и это явилось одной из причин, приведших меня к такому решению. Я не то чтобы ненавижу быть в студии, однако, сделав не знаю сколько сотен альбомов, я узнал, что то, чем я дорожу – это качество игры и случайности, которые порой случаются, и особенные моменты, когда парень может говорить своим горном или гитарой куда сильней, чем обычно. И я дорожу этим материалом, не хочу делать всё-всё в ловушке-студии, делая многократные повторения и теряя случающийся магический материал в стремлениях добиться идеального студийного звучания.
Терри Боззио, вместе с которым делали проект я и Стив Стивенс, просто не любит делать многократных проб. Он действительно хочет ограничиться одной. И он готов сделать всё, что требуется, за одну пробу. Это метод, которым он играет, так что мы с самого начала знали, что у нас будет одна или две пробы.
С Liquid Tension Experiments мы не делали целую кучу проб, впрочем, главным образом в силу бюджетных ограничений, хотя я, конечно, множество раз перезаписывался. Думаю, мы все перезаписывались, так как музыка была очень хитрой, и в техническом плане надо было очень много сделать, чтобы всё это воспроизвести. Не было никаких проблем с тем, чтобы схватить магию музыки. Были проблемы с тем, как правильно схватить все ноты. Особенно для меня, должен сказать. Другие ребята легко работали со скоростью вдвое больше моей, а потому, случалось, было необходимо делать целый ряд перезаписываний. Ну и совершенно необходимо было выдавать в студии правильный гитарный звук – чтобы отвечать взрывам от других ребят. Некоторые соло необходимо было переписывать и всё такое прочее.
Никогда не знаешь, когда выйдет альбом. Некоторые из них валяются где-то годами. Так получилось, что B.L.U.E. пролежал дольше, не вылезая на поверхность. Мы сделали эту запись давно. Мы записали её в феврале прошлого года. Нет, связь с Президентским днём –только постольку, поскольку мы назвали одну композицию President’s Day. Но я хотел подождать Билла Бруфорда для микширования. А потом мне потребовался месяц для работы над другим материалом, потом я проталкивал его, а Билл в это время приехал домой. А потом был занят Билл и прошли просто века, прежде чем мы смогли собраться, а тут подошло время выхода другого альбома Билла. Затем я серьёзно занялся живописью, так что мы задержались снова. Ясно, что всё же в конечном итоге я выпустил этот диск несколько месяцев назад. Я только желал чуть подождать, до тех пор, пока мы не начнём тур. У меня имелся альбом, законченный CD, он лежал у меня в ладони, но никто не знал об этом!
Дэвид играет «джазовую сверхъестественность». Полагаю, это что-то, похожее на Crimso, хотя Crimso выходило за пределы «джазовой сверхъестественности». В основном, я попросил Дэвида участвовать в этом проекте потому, что вспомнил работу, которую мы проделали на его альбоме Cloud About Mercury. Это было здорово, потому что я уверен, что люди в то время говорили ему: «Тебе не нужны Тони Левин и Билл Бруфорд. Они не играют джаз». Но тогда всё сработало как надо, так мы и связались со всем этим.
Идея пригласить трубача внезапно пришла в голову прямо перед одним из барабанных безумств Билла Бруфорда.
Где мы нашли DrumBass – БараБас, барабано-бас? Первый был сделан Недом Штейнбергером. Изначально идея заключалась в том, чтобы сделать бас из деревянной коробки. Я использовал это на альбоме the Caves. Эта модель не состоит в производстве. Потом мы пытали барабаны тао, а потом нашли эти замечательные американо-индийские барабаны, имеющие действительно странные формы. Эти барабаны, спаренные с басовой коробкой Неда Штейнбергера, в конечном счёте и стали БараБасом. Я показал Биллу инструмент и сказал: «Давай поиграем на нём вместе». Когда мы записали композицию и Дэвид Торн услышал это, он заметил, что был бы рад поиграть на этом инструменте тоже. Так что песня на альбоме встречается пару раз ввиду того, что мы вернулись и переписали композицию с ним, солирующим поверх этого, и мы назвали второй проход Torn DrumBass. Не знаем, как это будет выглядеть на живых выступлениях, но у нас есть большое желание испытать этот инструмент.
Билл и я встретились на репетиции/прослушивании для Crimso. Помнится, мы тогда же вместе делали альбом Эль ДиМеолы Наши отношения с Биллом, и на профессиональном, и на личном уровне – замечательны. Мы действительно хорошо играем вместе и это показатель того, как нам нравятся фактические способности каждого в плане игры на инструментах. У Билла есть реальное уважение к музыкальности и это кое-что, что у нас общее. Это странно – то, что мы делаем. Мы – двигатель, который поддерживает силу Crimso. Мы смеёмся над несчастными случаями, которые порой случаются. Это вполне здоровое развлечение – забавляться этим, особенно учитывая то, какую серьёзную музыку мы играем. Что касается персональных отношений, мы действительно хорошие друзья.
На самом деле, сначала у меня была идея выпускать на своём лейбле и альбомы других групп, но я не понимаю, как в финансовом плане обеспечить выпуск альбомов. Упаковка – реальная проблема. Джевел-версии – это просто, но у моих альбомов – картонные конверты, а они слишком жестки для принтера. Это дорого.
Когда я впервые услышал о стике, немедленно приобрёл себе один. Во-первых, мне нравятся альтернативные подходы в моей музыке, особенно в области баса. Во-вторых, я много использовал стиль таппинга, и когда впервые были опубликованы материалы о стике, многие музыканты говорили мне, что он мог бы стать идеальным для моего стиля. И действительно, это было относительно приятное время, когда я осваивал стик. Я впервые использовал его на следующий день после приобретения, на альбоме Гапа Мангионе. Я не помню названия. Я принёс его и во время записей на первый сольник Питера Габриэля (тот, что с Solisbury Hill), но продюсеру не понравился внешний вид стика! Много лет спустя тот же продюсер [Bob Ezrin], когда звал меня играть на альбом Pink Floyd, специально просил меня захватить с собой стик! (На котором я потом играл на одной из дорожек этого альбома, the Momentary Lapse of Reason).
В основном играю на басовой стороне стика, так что, в действительности я не в центре нового движения. (Вот сказал это и вспомнил, что сделал некоторую работу на гитарной стороне Стика, на вышедшем CD B.L.U.E., особенно на композиции Fin de Siecle. Это ПЕРВОЕ соло на стике, которое я когда-либо записывал.)
King Crimson Barbershop на бокс-сете Frame by Frame. Ну, это была моя идея – представить эту композицию группе (стиль barbershop всегда был моим любимым – я говорил с Питером Габриэлем насчёт того, чтобы сделать короткую вставку в его первый альбом), так что я записал все партии, чтобы они могли послушать это. Мы не стали делать из этого что-то, и представьте моё удивление, когда я обнаружил, что Роберт сохранил демонстрационную кассету и вставил её в бокс-сет.