Как-то меня разобрало любопытство, когда я понял, что всю свою жизнь я делал одно и то же – играл на басу. И я спросил родителей, и они ответили, что специально спрашивали меня, на каком именно инструменте я хочу играть, и я ответил – на басу. Они спросили меня почему, а я ответил – не знаю. Я и сейчас не знаю, думаю, за это решение ответственна не интеллектуальная, а некая иная моя часть, и это было очень правильное решение. И я счастлив извлекать эти глубокие звуки. И я не хочу быть лид-гитаристом, не хочу быть фронт-мэном. У меня нет никакого желания делать нечто иное, нежели то, чем я занимаюсь.
У меня степень бакалавра по музыке. Я могу играть на множестве разных инструментов. Но я очень счастлив, играя на басу, выполняя, если хотите, привычные функции басиста, стоять в сторонке и играть с другими участниками группы, а не выдавать виртуозные соло.
Я начал играть в 10 лет. Мне просто нравилось, я не думал: «Так, может, этим я буду зарабатывать на жизнь» или «Я стану популярным, занимаясь этим». Мне нравится бас. Не знаю почему.
Я играл перед белым домом – на лужайке перед ним. Мне было лет 15. Мы составляли Большой Бостонский Юношеский Симфонический Оркестр – и играли перед белым домом для четы Кеннеди.
Мы ходили в школу вместе со Стивом Гэддом. Я был классическим музыкантом, который понемногу играл джаз. Стив был замечателен и известен уже к тому моменту – и был джазистом, который также играл классику. Так как я был единственным счастливчиком, который был в этой школе басистом, увлекающимся джазом, то мы с ним и спелись. Он прощал мне чисто классический недостаток джазового настроения, и потихоньку учил меня в те два года. Он дал мне верное чувство.
После школы я отправился в Нью-Йорк – вернее, попал в Нью-Йорк, в мои намерения этого не входило – и начал играть по студиям, что хорошо оплачивалось. Хотя мне и не нравилось это так уж сильно. Я хотел больше играть с другими ребятами. Сначала меня звали на записи хэви-роковых альбомов – Элиса Купера и Лу Рида, а потом появился Питер Габриэль. Так я и встретил Питера – на его первом альбоме. Продюсер пригласил меня на запись, а потом Питер позвал меня в тур, и я ответил: «Обязательно! Вот это как раз то, чем я надеялся заняться».
Почему я занялся роком после джаза и классики? Мне он понравился. Я хотел побыть рок-музыкантом. Я не хотел больше играть джаз и классику. Когда я приехал в Нью-Йорк и начал заниматься студийной работой, это была работа в сфере рока. Моя карьера джазиста была очень короткой. Пара лет в Рочестере, пока я был в школе. Не то чтобы мне не нравился джаз, но я не чувствую себя в своей тарелке, когда играю его. Мне куда легче играть рок.
Отличия стика от бас-гитары. Ну, здесь используется техника тэппинга. Проще говоря, для каждой ноты нужен только один палец, как на пианино, хотя струны видны невооружённым взглядом. Так что большинство музыкантов играют на нём сразу как на гитаре и басу. Но я басист, и по большей части играю на басовой стороне стика. Бывают исключения – в работе с Crimso, или на одном моём сольном альбоме – но по большей части я играю на басовой стороне. Для меня это просто ещё один инструмент со слегка иным звучанием.
Джон Леннон? Меня позвали продюсеры – как, впрочем, и обычно. Джон не знал меня. Он подошёл ко мне в первый день и сказал: «Я не знаю тебя. Они сказали, ты хорош. Просто не играй слишком много нот». Я ответил: «Не волнуйся. Ты нашёл того, кого нужно, Джон». Мне понравилось играть с ним, и ему вроде как понравились мои партии. Мне было очень приятно, что позднее он продублировал мои партии, наложив поверх всякий другой материал. Так что, ясное дело, он слушал мои басовые партии. Сессии проходили только один раз, но они сделали в конечном счёте два альбома: Milk and Honey и Double Fantasy. А потом должен был состоятся мировой тур Джона и Йоко. Одна из тех вещей, которая не дошла до мира из-за смерти Джона.
Я встретил Фриппа на первом альбоме Габриэля. В тот момент, когда он играл там, и я играл там. Мы сошлись музыкально. Впоследствии он пригласил меня поиграть на его сольном альбоме Exposure, и я согласился. Он решил реформировать Crimso, хотя и не хотел поначалу использовать это название. Где-то в 1980 он пригласил меня поиграть с ним, Адрианом Белью и Биллом Бруфордом и просто посмотреть, что из этого выйдет, и я присоединился. И нам всем понравилось. И мы решили записываться и после отправиться в тур. В эти шесть месяцев мы даже не знали, называть ли это новообразование Crimso или дать ему новое имя, поскольку, хотя King Crimson – замечательное название, но это название несло некий груз… Роберт записывал по одному альбому с каждым составом, а потом группа разваливалась – и мы не хотели, чтобы такое случилось. Но с другой стороны, Билл Бруфорд плюс Роберт Фрипп почти и ЕСТЬ Crimso. Так что в конце логические выводы взяли верх и мы решили назвать группу Crimso. Кроме всего прочего, теперь мы могли поиграть старый репертуар Crimso, хотя он и был чем-то немного иным.
Ощущали ли мы, что такой состав будет успешен? Когда вы находитесь в группе – по крайней мере, у меня всегда было так – вы никогда не можете обернуться и увидеть её в ретроспективе. Также и с собственной карьерой. Мы, музыканты, фокусируемся главным образом на том что делаем сейчас. Когда, к примеру, вы делаете двадцать вторую пробу той же самой композиции, требуется некоторый талант и способности, чтобы сфокусироваться собственно на двадцать второй пробе и забыть о том, что уже двадцать один раз вы делали одну и ту же ошибку и лучше не делать её снова. Требуется определённая концентрация. Так вот и я фокусируюсь на том, что делаю. За других ребят не скажу наверняка, но, как мне кажется, никто из нас не оценивал своё место в истории Crimso, равно как и место Crimso в истории рока. В первый раз я подумал об этом, когда вы задали этот вопрос. В общем, понимаете, что слесарь не читает книги по истории слесарного дела, и не думает о значении слесарного дела в домашнем хозяйстве. Он просто делает своё дело.
Я действительно могу вернуться в Crimso в будущем. Я ощущая себя участником – полноценным участником – Crimso. С Crimso ситуация всегда непроста. Все мои ответы на вопросы о Crimso можно заканчивать словами: «Да, так делает большинство групп, но мы сделаем по-другому». Даже в восьмидесятом году, начиная работать с ребятами, я параллельно занимался другим материалом. Я был в туре с Габриэлем, и им пришлось ждать, пока я не освобожусь. Ведь первым я обещал Питеру, и я не мог бросить его тур и заняться чем-то другим. Адриан Белью тогда занимался своей соло-карьерой и своими сольными альбомами. Я никогда не занимался. Даже Роберт в тот момент не занимался. Уж как много я занимаюсь сторонними проектами, но Адриан умудрился совместить два – Crimso и сольные работы. В девяностые все мы занимаемся сольными проектами, и теперь это у нас общее. Думаю, я всё ещё отношусь к тем, кто по большей части приглашается в разные сторонние проекты, но мне всегда ОЧЕНЬ нравилось делать вещи с Crimso.
Так было в этот год. Crimso записывались и отправились в тур без меня и Билла. Год назад Роберт решил заняться проектом King Crimson взамен проеМКтов, и он позавл меня, но я только что начал тур с Seal. У меня имелись обязательства на четырнадцать месяцев вперёд, и всё, что мне оставалось, так это сказать: «Ты мог бы подождать меня, но будь я на твоём месте, я бы двигался вперёд без меня». Так он и сделал. Потом тур закончился, и я испытал знакомое ощущение внештатного музыканта. Грустно, что я не смог заняться работой вместе с Crimso, но жизнь то продолжается. В конечном счёте я потратил свободное время на то, чем уже давно стоило заняться – на сольный альбом. Waters of Eden.
Фотография? Я всегда делаю картинки в турах. Теперь меньше, и теперь в цифровом формате. В поздних восьмидесятых я выпустил книгу Дорожных Фотографий. К сожалению, я потерял матрицы, и сейчас не могу переиздать её. По большей части там были фотографии Crimso и Габриэля. А потом мне предложили выставить мои фотографии на нескольких выставках.. Я сделал фото-эссе на одном из фестивалей в Вудстоке. Там я играл вместе с Габриэлем. Я планирую другие подобные книги фотографий, одна из которых специально посвящена Crimso.
Каковы причины создания собственного лэйбла? Я хотел делать свою музыку. Я знаю это чувство, чувство подавленности, когда вы предоставляете звукозаписывающей компании свою музыку, и они смотрят на неё с позиций оценки доходов, которые она принесёт, а вы смотрите на неё как на музыку, которую вы хотите сделать. А я понимаю, что так как я по большей части зарабатываю на жизнь в качестве басиста, то мои сольные проекты не будут продаваться большими тиражами. И я решил – почему бы не обезопасить себя от унижения и не сделать свою собственную записывающую компанию? Это казалось хорошей идеей. Если бы мне пришлось заняться этим снова, и бы снова сделал то же, но теперь я знаю больше. Чтобы продать даже небольшое количество записей, нужно умение и много работы. Работы было поменьше, так как у меня есть сайт в интернете, но всё же пришлось тратить на это много времени. А я то знаю, что уж если у меня выдастся несколько свободных часов, то в первую очередь я потрачу их на творчество, и уж если и после этого останется некоторое время, то уж его, пожалую, я потрачу на работу с Papa Bear Records. Вообще же, записи Papa Bear Records всегда долгое время остаются в тайне. Те люди, которые всё же находят их в интернете, пишут мне. Им ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нравятся эти записи. Они чувствуют, что наткнулись на нечто особое, и учитывая малый круг распространения альбомов, это правда. Первые три CD, которые я сделал, я оформлял сам, так что это очень личные вещи. И мне это нравится. Нравится, когда вы можете ощутить работу художника или музыканта в каждом элементе готового продукта. Но это дорого стоит. Все прибыли с удачного тура я вкладываю в финансирование следующего CD. А так их много не сделаешь.
Но прошлым летом произошло нечто важное – когда я начал записывать альбом, компания Narada Records, которая уже обращалась ко мне прежде с предложением, не хочу ли я сделать что-нибудь с ними, сошлась со мной через продюсера и предложила выпустить альбом через них. И я подумал, что так мне действительно не придётся самому обзванивать все газеты. У меня всё ещё очень много работы, но всё же времени на творчество теперь остаётся больше.
Мои прошлые проекты? Есть такая компания, Magna Carta Records, которая любит собирать вместе прог-музыкантов для совместных проектов, и я занимался у них двумя проектами – Black Light Syndrome, за авторством Bozzio-Levin-Stevens и Liquid Tension Experiment, в котором сотрудничал с музыкантами из Dream Theatre. Мне понравились оба проекта, но, признаться, мне бы понравилось больше, если бы после записи мы сделали какой-нибудь небольшой тур. Я знаю, что музыка, если она хороша, хочет немножко пожить. Хочет немного подрасти после записи. Дело представляется мне незаконченным и мошенническим, если мы делаем альбом и не едем в тур. Лучше сделать поменьше совместных проектов, пусть даже замечательных в музыкальном плане, но быть уверенным, что состоится тур. Новые Bozzio-Levin-Stevens записывают новый альбом, и мы надеемся показать этот материал в туре. Это непросто. Мы все трое очень занятые ребята. Но если, в идеале, все трое окажутся свободны, мы сделаем это.
Совместная работа с Биллом? Ну, он занят ещё больше, чем я, этот Билл. Так что мне иногда удаётся соблазнить его и оторвать от его дел… любимый проект Билла – Earthworks, его собственная группа. То, что нравится мне – это B.L.U.E. Это по-настоящему замечательная группа, это замечательное существование. Мы могли бы сделать тур, и успешный тур, если бы Билл не был так занят в Англии. Вот когда мне удастся слезами и мольбами вытащить его из Англии, мы чего-нибудь сделаем. Хотя и не на глобальном уровне. У Билла, учитывая все его обязательства, не найдётся шести месяцев на тур с этой группой. Уж скорее на работу с Crimso, или с Yes, или с чем другим подобным.
Я участвую в туре California Guitar Trio. Это необычный тур, так как я являюсь гостем в этой группе. В сущности мы совсем разные, но мы комбинируем усилия так, что всё работает как надо. Я чуть-чуть покатался с ними в прошлом году, поиграл на их живом альбоме, и так случилось, что они собрались в тур, и я собрался в тур вместе с ними. Думаю, наш тур начался в момент, когда я выпустил альбом, и мы сделали несколько песен с Waters of Eden, но в основном играли их песни, и это здорово. Мы делали и кое-что другое, ради забавы, ради удовольствия для слушателей. Мы играли пару песен Crimso, а ещё проходили прямо к слушателям и прямо там и играли. Здорово. А потом этот тур с моей группой, в котором звучит только музыка Waters of Eden. Я сказал «моя группа», но это не значит, что эти ребята мне принадлежат. Я счастлив, что удалось пригласить на запись альбома двух парней, которые вместе со мной были в первоначальном составе группы Питера Габриэля – Ларри Фаст на синтезаторе, мой хороший приятель, и барабанщик Джерри Маротта, сосед, и, возможно, мой самый близкий друг. Вместе с Питером мы ездили по турам в общей сложности лет десять. А может, больше. Какое удовольствие для нас путешествовать вместе снова. Да, на постерах будет красоваться имя Тони Левина, но это мало для меня значит. Гитарист – другой мой приятель – Джес Грес. Мы будем играть музыку с Waters of Eden, может, музыку Crimso и, конечно, Габриэлевские песни. Дух их исполнения будет близок к духу ранних выступлений Питера. Много музыки написано Питером, но кое-что в звуке было передано Джерри и Ларри, так что всё это будет нам очень приятно. Для меня это всё очень важно, так как я никогда не выступал в качестве лидера своей собственной группы. Это вызов, а я люблю вызовы.
Даже когда я лидер группы, даже когда я фронт-мен, я делю микрофон и внимание с другими ребятами. По мне, вот тогда и появляется музыка. Это инструментальная музыка, и она не может целиком и полностью исходить от одного виртуоза, по крайней мере если этот парень – я. Всё же у нас группа, а значит, и работать надо соответственно.