Вместе с Anderson/Bruford/Wakeman/Howe я делал пару альбомов и хороший тур. Но я заболел в середине этого тура и не смог его окончить.
На воссозданном UK, я делал пару номеров, на басу и стике, хотя, конечно, Джон Веттон пел и играл некоторые партии баса. Это была хорошая музыка, но не знаю, когда выйдет, и кто исполнит гитарные партии. Брафорд был барабанщиком.
Я слушаю в основном классику, однако, как и на большинство ребят, на меня оказывает влияние решительно всё, что я слышу (даже плохая музыка – посему я стараюсь избегать музыки янки – полагаю, что она не может помочь, но может оказать некоторое влияние на мою игру). Подросши, я интересовался только классикой. Позже, это джаз и, конечно, рок, в котором я чувствую себя наиболее комфортно. Что касается классики позднее я пытался (только пытался) заняться Шоенбергом, особенно потому, что, я думаю, в Crimso мы долго и настойчиво стремились делать вещи вроде Стравинского (по крайней мере в моём случае)… время прогрессировать, или, как минимум, пытаться. Должен признаться, не могу сосредоточиться, когда слышу тенор, поющий на немецком. Обычно я слушаю струнные квартеты, или соло на фортепиано… Бах, Бетховен, Шопен.
Играя, думаю ли я о своей партии как гармонии, или как мелодичном элементе? Думаю, это по большей части определяется музыкой, например, с Crimso мне подчас нужно полностью сфокусироваться на игре какого-нибудь парня, обычно Билла Брафорда, или я теряюсь. Тогда как, скажем, с Полом Саймоном, я счастлив слушать лирику, и мои пальцы заботятся о басовой части.
Crimso – период записи и экспериментирования. Мы репетировали и пытали новый материал в Нэшвилле прошлой весной, и планируем делать то же осенью. До тех пор, пока у нас нет материала, достойного внимания, мы не будем выпускать никаких «главных» или «временных» записей. Я сказал это, но ничуть не удивлюсь, если наши планы изменятся. Мы также собираемся в маленькие группы, которые углублённо исследуют новый материал. Это всегда рискованно, предсказывать, что мы собираемся делать. Обычно ты смотришься как дурак. В середине восьмидесятых кто-то из слушателей в промежутке между выступлениями сказал мне, что группа развалилась. Я спросил, где он услышал это. Он сказал – на MTV.
У меня нет любимого барабанщика, мне нравится играть с множеством великих. И некоторым замечательным великим нравится играть со мной. У каждого свой собственный стиль, потому как если парень крут, он согласует стиль его работы с музыкой, которую играет.
На стике я почти всегда и почти со всеми играю басовую партию. Потому что там есть хорошие гитаристы… и мне не следует сталкиваться с ними. Что касается моего собственного материала – Caves, World Diary, то на них я играю обе партии, и повыше, и пониже.
Бадди Рич был маньяком, конечно, и в музыкальном, и в… ну, есть множество историй… он разогнал группу на первый или на второй день, как я встретился с ними (я не был участником группы) и, конечно, он вновь нанял их на следующий день.
В первый раз я обрил себе голову потому, что было по-настоящему жаркое лето. Пару лет я обривал себе голову на лето, и обрастал бородой и волосами зимой. Первый тёплый день, и долой их. Но так много людей говорили мне, что я лучше смотрюсь без волос, что, в конечном итоге, я остался даже без этого маленького клочка своего тщеславия.
Когда мы с Crimso начинаем репетировать после некоторого перерыва, мы играем старые вещи Crimso и новые идеи Роберта… каждая из которых хороша. Аналогичен случай Питера Габриэля, который использует собственную музыку, чтобы проверить музыкантов.
В прошлом ноябре мы сделали ритмические дорожки к новому альбому Питера (и поиграли в пинг-понг). Музыка была очень хороша, и у Питера было множество готовой музыки, что случается редко. Однако, он всё ещё работает над лирикой к этим композициям. А у Питера этот процесс, как правило, достаточно продолжителен. Иногда нам даже приходится возвращаться и перезаписывать дорожки после того, как стихи написаны.
Паола Си замечательна – действительно хороша, очень творческая натура, замечательный музыкант. Конечно, я слышал финальный CD… Он много звучал на радио. Большинство басовых линий – её, я только интерпретировал их. Я рассчитывал поиграть с ней живьём, но графики не дали возможности это сделать.
Мне нравятся многие басисты. Никаких имён не приходит на ум, но если я слышу хорошую линию, я запоминаю её, даже если не знаю имён, и не могу поручиться, что на меня не оказывает влияние то хорошее, что я слышу, хотя я пытаюсь не копировать.
Clams, группа-шутка с участием меня и моего брата Пита, уже давно не существует – мы хотели бы реформировать её, но всё не хватает времени. Clams – своего рода модифицированная Spike Jones, и наш сингл, Close to Me, был классикой кретинской музыки!
Я всегда пытаюсь изменить мой звук – и модифицировать его. Я пытаюсь сделать его соответствующим музыке. Например, иногда я действительно басю, иногда я с фанковыми пальчиками, иногда средние частоты. Разные басы, и так далее. В общем, как и большинство музыкантов, я не пытаюсь быть «мной». Я просто играю как играется, и то, что получаю на выходе, случается, звучит в иной манере.
Я люблю записи Джоан Арматрэдинг, и я отыграл один из моих любимых басовых материалов с ней. Не знаю, почему она недостаточно знаменита. Но, если взглянуть на общую картину, может быть, всё и станет понятным. Уверен, она выдавала отличную музыку. А какой голос. Работать с ней в музыкальном плане было радостью. И хотя она хороша, это в сильнейшей степени зависит от того, счастлива ли она. Если нет, всё становится куда сложнее.